окончание
Мы медленно выбрались из машины.
Старший, ткнув дулом автомата мне в живот, приказал:
– Скажи им, пусть выкладывают на капот деньги, документы, часы…
Говорил он по-русски, но с явным местным акцентом. Я поняла, что бандиты намерены разговаривать только со мной, и теперь все будет зависеть от того, как я буду отвечать. Я спокойно перевела офицерам, чтобы они выложили все свои ценные вещи на капот, сняли куртки…
На всякий случай спросила:
– Может, документы не нужно забирать? Вы с ними все равно ничего сделать не сможете…
– Ладно, уговорила, – нехотя ответил бандит. – Ты, между прочим, тоже свою курточку снимай…
– Так она ведь женская…
– Ничего, я своей жене отдам…
Пришлось снимать куртку. Четыре куртки, три пары часов, четыре рации и несколько сот долларов бандитов, явно, не удовлетворили. Хочу сказать, что и офицеры, и переводчики всегда брали с собой на патруль немного денег. «Для бандитов», так сказать. Почему-то бандитов больше всего злило отсутствие денег.
Снова ткнув меня автоматом в живот, старший скомандовал:
– Пусть снимают ботинки!
Да, ботинки были хорошие, армейские. Не зря бандиты на них позарились. Все четверо были обуты в старенькие поношенные кроссовки. Мои ботинки почему-то брать не стали.
– Может, возьмешь своей жене? – предложила я старшему.
– Она такие не носит…
«Ладно, – подумала я. – В следующий раз прихвачу с собой модельные лодочки».
Трудная дорога Грузии в Европу.
Бандиты так же мгновенно исчезли, как и появились… Командир патруля тут же бросился к машине и по рации доложил о случившемся. Дежурный по штабу записал наши координаты, и нам на встречу помчалась машина с врачами. Стрессовая ситуация, как отреагирует на нее организм, не известно. Когда подъехали наши врачи, меня начало трясти, а на офицерах лица не было. Особенно плохо выглядел Клаус из Германии. Буквально неделю назад он был командиром патруля и попал точно в такую же ситуацию. Кстати, тогда бандиты ботинками переводчицы не побрезговали. Бедненькая Тина вернулась босиком. И Клаус – тоже. В этот раз он, наверное, переживал, что снова лишился ботинок… Глянув на офицеров, врачи тут же достали сделали всем, кроме меня, какой-то укол.
– Тебе это не поможет… У нас есть другое средство, – улыбнувшись, сказал Стефан и достал бутылку.
Водку он, скорее всего, прихватил из своих запасов. А запасы пополнялись местными жителями. Врачи за свое лечение деньги не брали, так вот люди и приносили, кто что мог – орехи, мандарины, вино, водку, чачу…
Налив полный стакан, Стефан приказал:
– Пей! До дна!
Я выпила и… провалилась куда-то. Что было дальше, я не видела и не слышала. Вырубилась в прямом смысле этого слова. Как меня довезли до дома и «выгружали» из машины, как моя бедная хозяйка Циала причитала надо мной, подумав, что меня ранили… Ничего этого я не помнила. Все это мне потом рассказали. Очнулась я несколькими часами позже, в своей кровати.
– Слава Богу, проснулась! – обрадовалась Циала. – Из штаба уже несколько раз звонили. Все собрались в клубе, тебя ждут.
Я подскочила, быстро приняла душ и оделась буквально за пять минут. Там, в Миссии, я научилась быстро одеваться и главное – кушать. Я всегда помнила одно правило: настоящий переводчик должен одновременно слушать, переводить и… кушать. Никогда не знаешь, что может случиться в следующую минуту. Поэтому я кушала и спала, как только представлялась возможность… Этой моей способности мгновенно вырубаться и так же мгновенно просыпаться, наверное, мог позавидовать Штирлиц.
…Я вошла в клуб.
– О! Заходи! Хорошо выглядишь! Сегодняшний патруль, видимо, пошел тебе на пользу! – подколол меня американец Стив.
– Это лекарство, что доктор прописал, видимо, пошло мне на пользу, – парировала я в ответ.
Раздался смех. Все знали, какое лекарство прописывают врачи русским переводчикам. Это, кстати, им подсказали медики из штаба российских миротворцев.
В тот вечер мы поднимали тосты за удачу, за храбрых офицеров и за не очень храбрых офицеров, за переводчиков, от перевода которых зависит исход патруля или переговоров. Переводчик должен чувствовать ситуацию, настроение присутствующих и даже интонацию, с которой произносит свои фразы говорящий. Переводчик должен не просто механически переводить слово в слово, а интерпретировать. Ведь не зря в английском языке устного переводчика называют «interpreter» «интерпретер» от слова «интерпретировать», то есть переводить своими словами. Даже шутки ходили, что грузино-абхазский конфликт до сих пор не могут разрешить только потому, что переводчики неправильно «интерпретируют» слова…
Автор: Сара Ванская